Алена Даль - Хождение по Млечному пути
Мой наставник был большой любитель вина. Осушив в сиесту бутылку, а то и две, он принимался рассказывать длинные поучительные истории из своей жизни, в которых вымысел переплетался с явью. Но я был на него не в обиде, и мне нравилось все, что он рассказывал. Я не спрашивал о нем ничего: сколько ему лет, есть ли у него семья, что он делает по жизни. Все что хотел, он рассказывал сам. Несколько раз Томаш спасал меня от беды. Однажды в дебрях Пиренеев он спас меня от разъяренного вепря. В другой раз терпеливо выхаживал четыре дня во время лихорадки, приключившейся со мной в Ларасоане. Бывалый моряк, он и на суше оставался бродягой и не страшился ни физических тягот, ни опасностей, ни людей, ни зверей, ни духов… Его любимым выражением было: «Кораблю в гавани не грозит опасность, но не затем он создан, чтобы стоять на якоре». Тогда я был слишком молод и не мог сполна оценить ту грубоватую заботу, которой он меня окружил. Томаш терпеть не мог телячьих нежностей, но готов был перегрызть горло любому, кто посмел бы заставить меня усомниться в правильности моего Пути.
Помню, как-то раз, на подходе к Утерге, я подвернул лодыжку. До города оставалось каких-нибудь пять-шесть километров. Боль была такая, что я не мог наступить на ногу. Тогда Томаш сказал: «Вот смотри! Твоя нога осталась с тобой. Она поболит и заживет. И снова будет служить тебе верой и правдой. А то, что придется идти медленнее, так это значит, что тебе сейчас не нужно спешить. Вдруг тебя догоняет твоя судьба? Доверься Камино!». И, ты знаешь, он оказался прав: моя судьба и вправду догнала меня. На следующий день я повстречал Тоду.
Увидев ее, я сразу понял: вот зачем я вывихнул ногу! Я влюбился без памяти. Тода была медсестрой, она внимательно осмотрела ногу, помазала ее мазью и забинтовала. Сказала, что пару дней лучше поберечь ее и побыть в покое. Я ответил, что это возможно только в одном случае, – если она останется со мной. Тода посмотрела на меня своими черными глазами, – долго-долго смотрела и, наконец, произнесла: «Я останусь». Так она и осталась в моей судьбе навсегда.
А Томаш на другой день попрощался и пошел дальше. Перед тем как расстаться, он отвел меня в сторону и шепнул на ухо: «Я сделал все, что нужно. Дальше иди сам. Буэн Камино!». С тех пор я его не видел. Но когда мы с Тодой дошли до Собора в Сантьяго-де-Компостела, то прочли «Аве Мария» и зажгли свечу специально за Томаша.
После этого я еще дважды проходил Камино Сантьяго. Но тот первый раз запомнил на всю жизнь. И своего наставника Томаша никогда не забуду. Ведь он помог мне повстречать свою судьбу – Тоду…».
…Утро. Пора в путь. После завтрака Тода вручает мне увесистый бумажный пакет: «Здесь немного еды – перекусить в дороге». Судя по весу, запас провизии рассчитан не меньше чем на три дня. Я с благодарностью беру из рук хозяйки свой обед и снова обнимаю ее, как тогда, в первый вечер, когда нас познакомил Эррандо. Ее черные, словно влажные маслины, глаза, яркие, как и в молодости, но уже в тонкой паутинке морщин смотрят на меня с бесконечной материнской заботой. Рот плотно сжат, руки спрятаны под передник. Вот выходит и баск в застегнутой на все пуговицы жилетке с темным беретом на голове. Мы все трое присаживаемся «на дорожку». Через минуту я и Эррандо решительно встаем, Тода крупно осеняет меня двуперстным католическим крестом, и мы быстрым шагом выходим из дому в дождливое серое утро.
До отправления поезда остается совсем немного времени, но до станции – рукой подать.
– Ну что, Элена, готова ты отправиться по Камино Сантьяго? – вопрошает мой наставник.
– Да, Эррандо, готова. Но было бы здорово, если бы ты пошел со мной!
Эррандо на секунду замолкает, глядя в сторону залива.
– А я и так пойду с тобой, Элена. Мысленно. Но ты почувствуешь. Пройду вместе с тобой все повороты и изгибы, одолею подъемы и спуски… Ведь на самом деле неважно, какой дорогой ты идешь, главное – знать, куда держишь путь. Помни об этом.
Синяя гусеница поезда, пыхтя, останавливается на перроне. Короткая стоянка. Последние слова благодарности и прощания. Тревожный гудок. Я целую Эррандо в колючую щеку, а он успевает сунуть мне в карман сложенную вчетверо бумажку, чтобы я прочитала в дороге. Вздрогнув металлическим телом, электричка трогается с места и стремительно набирает скорость. Вскоре из вида скрываются и маленькая станция с клумбами ярких петуний, и станционный фонарь, и влажные от тумана лавочки, и машущий рукой суровый старик в тёмном берете, ставший для меня самым дорогим и близким человеком в Стране Басков…
Часть 2. Наварра
Звездный Путь Сантьяго
На вокзале Байоны в вагон вваливается толпа возбужденных людей с рюкзаками и палками для трекинга, организованная и отлично экипированная группа туристов из Германии четко по-военному располагается в голове состава. Спустя четверть часа появляется долговязый парень в рваных джинсах на щуплых бедрах, под мышкой – гитара. Устроившись на полу между рядами кресел, начинает тренькать по струнам. Через какое-то время к пассажирам поезда присоединяется степенная французская пара: седовласый мсье с тщательно уложенными усами и миловидная мадам в белоснежной панаме. От них благоухает тонким нездешним ароматом. У обоих за плечами красуются элегантные походные саквояжи, расшитые ракушками. В течение последующих десяти минут в вагон входят: японская семья из семи человек, включая лысую старушку, по-детски взирающую на происходящее вокруг; молодая чета голландцев в широкополых шляпах с одним посохом на двоих; фигуристая бразильянка, в ритме самба проследовавшая к окну; группа корейцев, сверху донизу увешанная фото– и видеотехникой; вертлявый чернокожий студент с дредами из-под вязаной шапочки; громкоголосая компания итальянцев в ярких ветровках; пожилой джентльмен с бородкой, уткнувшийся носом в путеводитель… и еще десяток-другой людей, держащих путь в Сен-Жан-Пье-де-Пор. В вагоне становится тесно и весело. Кто-то извлекает гнусавые звуки из смешной дудки, что вызывает взрыв хохота в дальнем углу вагона. Пассажиры заняты каждый своим делом: одни зевают, другие что-то жуют, третьи задумчиво смотрят в окно. Люди разговаривают по телефону, шнуруют ботинки, роются в рюкзаках, читают, пишут, фотографируют, играют, бесцельно слоняются по проходу…
После того, как поезд останавливается, и грассирующий женский голос вкрадчиво объявляет название конечной станции, разношерстная и разноязыкая толпа шумно выплескивается на перрон.
Сен-Жан-Пье-де-Пор – игрушечный городок на юго-западе Франции, притулившийся у подножия Пиренеев. Это столица провинции Басс-Наварра французской части Страны Басков. Помимо байонской ветчины и шоколада, он прославился на весь мир как начало французской ветки Пути Сантьяго (Camino Frances).21 Всего же существует 15 разных маршрутов.22 Все они переплетаются между собой, опутывая паутиной дорог территорию Испании. Но все пятнадцать встречаются в Сантьяго-де-Компостеле – в Соборе Святого Иакова.
Путь Сантьяго (Camino de Santiago) – один из трех паломнических путей, возникших в первое тысячелетие христианства.23 Это важнейший католический маршрут, пройти который, для истинного католика такое же дело чести, как для правоверного мусульманина совершить хадж в Мекку и Медину. Однако сегодня мотивы прохождения Пути Сантьяго не всегда имеют религиозную подоплеку. Большинство путников идут в надежде кардинально изменить свою жизнь. Разнятся лишь масштабы и сферы перемен. Кому-то достаточно сбросить лишний вес или избавиться от пагубной привычки. Другие мечтают сменить работу, род занятий, образ жизни. Третьи ищут свою «вторую половину». Четвертые хотят обрести творческое вдохновение. Кто-то верит в физическое исцеление, кто-то в духовное возрождение. Почти все верят в чудо…
Стоит упомянуть, что мое личное знакомство с Путем Сантьяго произошло благодаря одному из пилигримов прошлого столетия – Пауло Коэльо и его книге «Дневник Мага». Это самое первое произведение писателя, написанное им в 1986 году, сразу после прохождения Камино.24 Но издан «Дневник» был гораздо позже известных бестселлеров. Тем интереснее читать, с чего все началось. Самое главное, что поражает в этой истории, – крутой поворот в судьбе автора (он же главный герой книги) после окончания Пути. Сразу множество жизненных узлов оказались распутанными: Коэльо оставил бизнес, поменял надоевшую работу на писательство, окреп физически и обрел четкие жизненные ориентиры. Именно после этого он стал тем самым Пауло Коэльо, которого сегодня знает весь мир. Но главное – он сделался счастливым человеком, занимающимся любимым делом и живущим в ладу с собой… К этому стремятся многие современные пилигримы, и я не исключение!..
